Диссоциальное расстройство личности.

Положение в классификации и диагностические критерии.

 

            Диссоциальное расстройство личности – первое из личностных расстройств, появившееся в DSM. Отчасти это связано с позицией американской судебной психиатрии, фактически игнорирующей до настоящего времени расстройства личности, строго придерживающейся «социопатического» подхода в квалификации психопатических форм. Отчасти – с идеологическими оценками преступности, воспринимаемой обществом в качестве аномального поведения, требующего научного обоснования и квалификации.

Стержневым паттерном диссоциального расстройства личности DSM-IV определяет «неспособность следовать социальным нормам, проистекающую из аспектов развития больного в подростковом возрасте и зрелости, что обусловливает длительную историю антисоциальных и криминальных действий». Подчеркивается, что среди больных преобладают (70-80%) мужчины, горожане из бедных районов и трущоб, формирование расстройства осуществляется в среднем к 15 годам, имеются данные о высокой частоте расстройства среди родственников (в 5-6 раз выше, чем в популяции в целом), большинство преступников (до трех четвертей) – носители данного расстройства.

Критерии диссоциального расстройства личности в DSM-V (2001) проработаны очень детально, тщательно, и в сравнении в ICD-X (МКБ-10, русский перевод 1997), носят расширительную трактовку. Хотя есть данные, что диагностика расстройств личности по МКБ и DSM-IV не имеет различий (Brieger P. et all., 2000), ниже мы все же остановимся на них и постараемся их прокомментировать.

I. Возраст к моменту диагностики не менее 18 лет.

            В современной психиатрии, как в России, так и за рубежом, принята концепция, согласно которой расстройства личности представляют собой стойкие изменения зрелой личности, которая формируется к совершеннолетию. В многочисленных работах, посвященных детской психиатрии (Ганнушкин П. Б., 1933, Асинкритов В. Ф., 1971, Леонгард К., 1981, Личко А. Е., 1983, Rasch W. , 1983, Братусь Б. С., 1988, Harry B., 1992, Ремшмидт Х., 1994, Fields L., 1996, Гурьева В. А., 1998, Гиндикин В. Я., Гурьева В. А., 1999 и др.) авторы практически единодушно отмечают, что расстройства зрелой личности формируются к 18-20 годам, однако имеют начало развития в подростковом возрасте. Таким образом, клиницисты, наблюдающие формирование у подростков расстройств личности, включая диссоциальное, должны диагностировать другие формы психических расстройств. В России для этой цели многие врачи диагностируют «патологические формы пубертата», «патологический пубертатный криз», которые лишены реального клинического базиса. В то же время МКБ-10 позволяет диагностировать диссоциальное расстройство личности у детей и подростков, указывая, что «в детском и подростковом возрасте подтверждением диагноза диссоциального расстройства личности может служить расстройство поведения, хотя оно и необязательно».

            II. Факты, свидетельствующие о расстройстве поведения, с началом в возрасте младше 15 лет, как указывает наличие не менее трех критериев:

• частые прогулы в школе
• побеги из дома ночью но крайней мере, дважды, или однажды надолго
• часто первым вступал в драку
• применял в драке оружие
• принуждал кого-либо к вступлению в сексуальную связь
• проявлял жестокость к животным
• разрушал намеренно чью-то собственность (не путем поджога)
• устраивал пожары
• часто лгал без причин и не для того, чтобы избежать наказания
• воровал, подделывал документы
• воровал, вступая во взаимодействие с жертвой, включая карточные игры

Если проанализировать данные критерии, можно легко убедиться, что они носят неспецифический характер. Подобное поведение свойственно всему контингенту подростков с формирующимися расстройствами личности, независимо от типа, а также ряду здоровых подростков в силу присущей им конфликтности, оппозиционности, соответствующей возрасту. Данные признаки могут сопутствовать и другим формам психической патологии, в частности, шизофрении. В любом случае, складывается представление о лживом, брутальном, жестоком, не желающем учиться, ориентированном на криминальные формы поведения подростке.

Международная классификация болезней не использует указанных диагностических критериев, обходясь более мягкими формулировками, допускающими дифференцированный подход к оценке состояния подростка. С другой стороны, подобная детализация становится понятной, поскольку DSM изначально предполагает ретроспективную оценку жизни пациента в подростковом возрасте. Ряд авторов (Livesley W. J., et all., 1998,  Hirschberg W., 1999, Parker G. et all., 2000) указывают, что данные критерии диагностики возникли из данных статистического анализа анамнестических данных пациентов, поэтому носят рекомендательный характер. Таким образом, необходимо исходить из формулы: «наличие данных критериев в детстве позволяет предполагать развитие диссоциального расстройства личности в будущем» (P. B. Sutker, 1994), «лицам с диссоциальным расстройством личности в детстве были свойственны данные поведенческие паттерны» (DSM-IV).

III. Безответственное и антисоциальное поведение в возрасте после 25 лет, причем определяется не менее 4 критериев из следующих:

• не может правильно вести себя на работе или в учебных заведениях (не работает, несмотря на такую возможность, более полугода, прогулы, увольнения без реальных планов на трудоустройство)
• не может придерживаться социальных норм, жить в соответствие с законом, неоднократно совершает правонарушения, подвергается аресту (разрушает собственность, беспокоит окружающих, ворует, занимается криминальным бизнесом)
• является агрессивным и раздражительным, участвует в драках, нападениях, применяет насилие по отношению к членам своей семьи
• пренебрегает финансовыми обязательствами, отказывается выплачивать долги и содержать семью, детей
• является импульсивным, не может планировать наперед (путешествует без цели и не представляя, когда и где закончится путешествие, не имеет долгий срок постоянного места жительства)
• лжет, даже в мелочах и без цели, использует вымышленные имена, обманывает других для извлечения выгоды или из удовольствия
• будучи родителем или опекуном, не может справиться со своими обязанностями, не обнаруживает чувства ответственности (не кормит ребенка, допускает заболевание ребенка, связанное с несоблюдением гигиены, не обращается к врачу, хотя здоровье ребенка этого требует, отдает детей чужим, тратит на свои нужды деньги, предназначенные на ведение хозяйства)
• никогда не поддерживал моногамной связи в течение года
• нет чувства сожаления, всегда чувствует себя правым, даже тогда, когда обижает кого-то, плохо относится, отнимает что-либо у других и т.д.

Таким образом, критерии вновь описывают смешанную психопатическую личность, в основе нарушенного общественного взаимодействия которой могут лежать различные причины, обусловленные личностной или иной патологией. В частности, подобное поведение характерно для больных алкоголизмом, однако не имеется специального указания на исключение данного вида патологии, напротив, подчеркивается, что алкоголизм и наркомания являются типичными проявлениями диссоциального расстройства, без уточнения, следует ли их рассматривать как самостоятельную патологию, включать в состав диссоциального расстройства, либо считать коморбидными заболеваниями.

IV. Проявление антисоциального поведения не связано с шизофренией либо маниакальными эпизодами. Это критерий исключения.

Таким образом, в DSM диссоциальное расстройство личности по сути – проявление (NB!) практически любой патологии, сопровождающейся стойким асоциальным поведением. Начало диссоциального расстройства следует искать в детском или раннем подростковом возрасте. Заболевание имеет связь с биологическими механизмами (в пользу чего говорят наследуемость и определенное соотношение полов), что подтверждается рядом биохимических и нейропсихиатрических исследований (Schier E., 1981, Reinhard HG, Brinkmann-Gobel R., 1990, Sander T. et all., 1998, Stalenheim E. G. et all., 1998  и др.). С другой стороны – заболевание поддается фармакотерапии и психотерапии, а также социальной коррекции, что указывает на большую долю социального фактора в генезе, как, впрочем, и у всех других форм расстройств личности (Minsel W. R., 1973, Schulte D., 1973, Hartmann K., 1973,
Rauchfleisch U., 1980, 1981, 1995, Friemert K., 1983, Hirschberg W., Altherr P., 1991, Klicpera C., Klicpera B. G., 1996, Hopf H., Weiss R. H., 1996, Livesley W. J., 1998 и многие другие).

Расстройства личности представляют собой непрерывный континуум, включающий как пограничные с нормой формы, так и глубоко патологические варианты. К. Леонгард (1981) отмечал, что «не всегда легко провести четкую грань между чертами, формирующими акцентуированную личность, и чертами, определяющими вариации индивидуальности человека». С другой стороны находится та часть аномальных личностей, которые «страдают от своей аномальности или заставляют страдать от нее общество» (Шнайдер К., 1999). По мнению С. Я. Бронина (1998), «психопатические состояния» отличаются особенным богатством клиники, психопатология оказывает здесь постоянное и всестороннее воздействие на жизнь индивидуума, детерминирует его биографию, но затем «ткань психопатии» становится бледнее, призрачнее, она сужается, ограничиваясь в своих проявлениях критическими периодами жизни и стрессовыми обстоятельствами.

Современное развитие психиатрии подразумевает использование в рамках клинического подхода всего спектра исследований - от патопсихологических методик и клинического интервью до биохимических и электорофизиологических методов. По мнению В. В. Гульдана (1983), расстройства личности являются самым мультидисциплинарным разделом психиатрии, где последняя тесно смыкается с биологическими и гуманитарными дисциплинами. Для современной психиатрии, оперирующей вопросами этиологии и патогенеза, классификации, терапевтической коррекции и профилактики психических расстройств, характерно изучение биологических механизмов, лежащих в основе нарушений адаптации у психопатических личностей (Шейдер Р., 1998, Дмитриева Т. Б., 1998).

Все большее внимание в работах, посвященных расстройствам личности, уделяется объективным методам исследования. При исследованиях ЭЭГ и КТ психопатических личностей обнаружены специфические изменения, связанные с дисфункцией лобных отделов коры (Иващенко О. И. с соавт., 1998), с нарушением волевых функций (Libet B. et al., 1982), с агрессией, обнаружены нейропсихологические корреляты (Tonkonogy J. M., 1991, Семенович А. В., Цыганок А. А., 1995, Батамиров И. И. с соавт., 1997, Горшков И. В., Горинов В. В., 1998, Дмитриева Т. Б. с соавт., 1998). Исследуются нейрохимические особенности ЦНС, в частности - медиаторный обмен (Дмитриева Т. Б. с соавт., 1998).

Как следствие изучения биологических механизмов формирования расстройств личности развивается патогенетическая психофармакологическая терапия психопатий (Ratey J.J. et al., 1993, Pabis D.J., Stanislav S.W., 1996, Bazire S., 1997).

С точки зрения DSM-IV диссоциальное расстройство личности приобретает черты «судебно-психиатрического диагноза». Хотя многие авторы справедливо указывают, что клиническая концепция психопатий сложилась в тесной связи с судебно-психиатрической практикой (по данным О. В. Кербикова (1955) в России термин «психопат» был впервые употреблен И. М. Балинским в 1884 г. во время выступления в суде по делу некоей Семеновой), сторонники «социопатического», подхода трактуют  расстройства личности исключительно в качестве наиболее удачной формулировки диагноза для лиц, ведущих криминальный и асоциальный образ жизни, отвергающих моральные нормы, принятые в обществе, неуживчивых, злоупотребляющих алкоголем и наркотиками тунеядцев.

Некоторые авторы, разделяющие подобный подход (Holmes C. A., 1991, Mackay I., 1991) прямо утверждают, что «расстройства личности представляют собой исключительно судебно-психиатрическую категорию. Практические врачи никогда не диагностируют расстройств личности, потому что для них нет строгих диагностических критериев». Несмотря на то, что в DSM - III - R и в DSM - IV включена рубрика «Расстройства личности», многие (в основном - американские) авторы склонны считать, что вполне можно было бы обойтись двумя единицами в классификации: диссоциальным расстройством личности (в судебно-психиатрической практике) и множественным (мозаичным) личностным расстройством (в общей клинике) (Bruce-Jones W., Coid J., 1992, Sutker P. B., 1994).

В основе «социопатического» подхода к расстройствам личности, доминирующего сегодня в США, лежит т.н. «антисоциальная концепция психопатий», согласно которой антисоциальное поведение является «стержневым паттерном расстройств личности». Классические клинические подходы к диагностике расстройств личности многие американские авторы подвергают резкой критике, поскольку, по их мнению, они могут быть применены только к узкому кругу пациентов (Sutker P. B., 1994).

Хотя отдельные авторы пытаются продемонстрировать клинический полиморфизм расстройств личности, ссылаясь на работы классиков психопатологии (в частности - К. Ясперса (1913), К. Шнайдера (1923), Э. Кречмера (1921), Р. Крафт-Эбинга (1880, 1909)), иллюстрируя свои взгляды убедительными клиническими наблюдениями (Clarln J. F. et al., 1983, Blashfield R. et al., 1985, Livesley W. J., 1987, Виггинс О. с соавт., 1997 и др.) их голоса тонут в огромном числе публикаций, где расстройства личности прямо или косвенно отождествляются с антисоциальным и преступным поведением (Friedland M. L., 1991, Svrakis D. M., McCallum K, 1991, Simonian S. J. et al., 1991, Brooner R. et al., 1992, North C. S. et al., 1993, Swanson M. C. et al., 1994 и многие другие). Все чаще для диагностики оказывается достаточно данных анкетирования и информации, получаемой из психологических тестов, особенно MMPI и теста Роршаха, т.е. налицо стремление «механизировать» и даже (в прямом смысле слова) автоматизировать диагностику (McDonald D. A. et al., 1991, Wierzbicki M., 1992, Gacono C. B., Meloy G. R., 1992, Kalliopuska M., 1992, Reise S. P., Oliver C. J., 1994 и др.).

В качестве критериев расстройств личности, которыми до сих пор руководствуются американские врачи, выступают «плохая школьная характеристика с прогулами уроков, плохая характеристика трудовой деятельности, неблагоприятная история семейной жизни, злоупотребление наркотиками, алкогольными напитками, неоднократные аресты, агрессивность или драчливость, половая распущенность или половые извращения, попытки к самоубийству, импульсивное поведение, жизнь за чужой счет, бродяжничество, патологическая лживость, отсутствие сознания вины при преступлениях, безрассудные поступки» (O’Neal P. et al., 1962).

Подобная оценка, намеренно исключающая клиническую оценку, вызывает, по крайней мере, удивление. Отечественными психиатрами, изучавшими расстройства личности, неоднократно подчеркивалась необходимость соблюдения клинического подхода в диагностике и судебно-психиатрической оценке психопатий, в частности, обращалось особое внимание на их клиническую динамику (Шостакович Б. В., 1963, Ревенко М. Г., 1967, Шостакович Б. В., 1971, Гусинская Л. В., 1979, Дмитриева Т. Б., 1990 и др.).

Ю. В. Попов (1991), анализируя современные диагностические подходы к расстройствам личности, приходит к выводу, что диагностика расстройств личности должна базироваться на классическом клиническом подходе, опирающемся в отечественной практике на критерии П. Б. Ганнушкина и О. В. Кербикова. По его мнению, именно лонгитудинальное клиническое наблюдение позволяет избежать диагностических ошибок. По мнению В. В. Нечипоренко (1991) даже серия кратковременных наблюдений за пациентами, обнаруживающими признаки расстройств личности (при поступлении в клинику в связи с суицидальными попытками, правонарушениями, антисоциальным поведением) не позволяет устанавливать достоверный диагноз, если пациент не наблюдался компетентными специалистами в период между стационированиями, поскольку нередко психопатоподобное поведение является лишь ширмой, скрывающей глубокую патологию. Это неоднократно подтверждалось и исследованиями подростков (Сухарева Г. Е., 1974, Личко А. Е., 1983, 1985, Ковалев В. В., 1995, Гурьева В. А. с соавт., 1998). Таким образом, собственно по «социопатическим» критериям нельзя диагностировать расстройство личности.

Концепцией, объединяющей знание о пограничных психических расстройствах, включая расстройства личности, является базирующаяся на основных биологических представлениях концепция адаптации. Для человека, как существа, сочетающего в себе биологические и социальные механизмы функционирования, адаптация также актуализируется в двух плоскостях, в которых он представляет собой и особь, живущую по законам биологического вида, и члена общества, наделенного уникальной совокупностью личностных черт.

Ю. А. Александровским (1993) предложена концепция барьера психической адаптации, являющегося единым «интегрированным функционально-динамическим выражением» биологической и социальной основ человека. Таким образом, любой поведенческий паттерн, или устойчивый поведенческий стереотип, каковым, в сущности,  является расстройство личности, зависит по крайней мере, от трех составляющих: собственно личности, ситуации, вызывающей прорыв барьера психической адаптации, и следующих за ним психопатологических проявлений, складывающихся в психопатологическую единицу - синдром, поддающийся клинической оценке (Кондратьев Ф. В., 1996).

Статистические исследования на протяжении многих лет показывают, что для всех форм расстройств личности характерно криминальное поведение. В период с 1884 по 1904 г. среди пациентов Симферопольских богоугодных заведений, находившихся на лечении определением уголовного суда, «психопаты в различных формах» составили 3,3%, занимая 5 место после лиц, совершивших преступления в состоянии алкогольных психозов, «хронически помешанных», эпилептиков и слабоумных (Грейденберг Б. С., 1915). В то же время в психиатрической клинике Московского университета, не принимавшей больных на принудительное лечение, в отчетах не предусматривалось графы для психопатий (Корсаков С. С., 1913). Та же самая статистика наблюдается и в настоящее время: по данным М. М. Мальцевой и В. П. Котова (1995), среди невменяемых лиц, совершивших правонарушения, диагностика психопатии составила 3,3%, уступая шизофрении и органическим поражениям ЦНС, в то время как под наблюдение врачей ПНД подобные лица практически не попадают, в то время как в населении распространенность расстройств личности составляет по разным данным от 0,3 до 9,0% (Петраков Б. Д., Цыганков Б. Д, 1996, Каплан Г., Сэдок Б., 1998). В настоящее время зафиксирован стремительный рост заболеваемости расстройствами личности (Казаковцев Б. А., 1998). Аналогичным образом складывается ситуация и за рубежом (Hamilton J. R., 1981, Sass H. et al., 1994).

            В большинстве европейских психиатрических школ обосновалась умеренная позиция, сочетающая и клинические концепции и радикальные взгляды на расстройства личности как на «ярлык, свидетельствующий об агрессивности и асоциальности» (Harry B., 1992). Большая часть исследователей все же склоняются к мнению, что расстройства личности - удачное определение для группы риска по алкоголизму и наркомании, криминальному поведению, суициду, бродяжничеству и т.д. (Lamparski D. M. et al., 1991, McMillen D. L. et al., 1991, Palermo G. B. et al., 1991, Marttunen M. J. et al., 1994).

            В отечественной психиатрии никогда не проводилось прямой параллели между расстройствами личности и криминальным поведением. Неоднократно отмечалось, что срыв компенсаторных механизмов - декомпенсация расстройства личности - является следствием субъективно значимой для личности психотравмирующей ситуации, авторы указывали на связь декомпенсаций с криминальной активностью (Опря Н. А., 1966, Асинкритов В. Ф., 1971, Коротенко А. И., 1972, Лукомская М. И., 1980, Брюховецкий А. С., 1990 и др.).

В. Я. Гиндикин и В. А. Гурьева (1999), анализируя многообразие клинической динамики расстройств личности, приходят к выводу, что независимо от вида динамического сдвига - наличие психопатических реакций (особенно не свойственных данному типу расстройства личности), декомпенсации, развития, фазовых состояний, гиперкомпенсации - должно расцениваться клинически в качестве временного, но тяжелого состояния, которое часто провоцирует противоправные действия. Таким образом, напрашивается вывод, что чем более глубоко расстройство личности (независимо от его типа), тем более выражен асоциальный, и в частности – криминальный, радикал в поведении больного.

            Как показало наше исследование, преследовавшее иную цель – формулирование критериев применения ст. 22 УК РФ в отношении подэкспертных с расстройствами личности (Пережогин Л. О., 2000, 2001), многие признаки диссоциального поведения свойственны всем психопатам.

Нами в результате многофакторного исследования были сформулированы критерии применения ст. 22 УК РФ в судебно-психиатрической практике, которые включали группу основных критериев судебно-психиатрической оценки (в порядке убывания удельного веса в диагностической и экспертной оценке): инфантилизм, личностная незрелость (g = 0,826, К = 4,26), выявляемые клинически и при экспериментально-психологическом исследовании, сопровождающиеся снижением критических способностей (g = 0,384), нарушение прогностических функций (g = 0, 752, К = 3,71), выявляемое клинически и опытным путем при использовании нормированной шкалы волевых расстройств, сопровождаемое трудностями в определении целей (g = 0,300), трудностями в оценке приоритетов (g = 0,919), трудностями регулирования эмоциональных реакций (g = 0,985), частые (более 3) обострения, декомпенсации расстройства личности в анамнезе (g = 0,782, К = 2,54), констатация декомпенсации расстройства личности в период совершения инкриминируемого деяния (g = 0,618, К = 2,11), мозаичность клинических проявлений в картине расстройства личности (g = 0,581, К = 1,97), выявляемая клинически и при экспериментально-психологическом исследовании, прослеживаемая в анамнезе, начиная с детского и подросткового возраста (g = 0,549), аффективные расстройства (g = 0,724, К = 1,52), преимущественно заключающиеся в аффективной лабильности (g = 0,840), склонности к кратковременным депрессивным реакциям (g = 0,511), дисфорическим состояниям (g = 0,476), выявляемые клинически и при экспериментально-психологическом исследовании, высокая агрессивность (g = 0,589, К = 1,46), выявляемая при экспериментально-психологическом исследовании, сочетающаяся с правонарушением против родных или близких знакомых (g = 0,349), демонстративностью (g = 0,371), завышенной самооценкой (g = 0,393) и дополнительных признаков: патология родов (g = 0,340), сочетавшаяся с наличием у матери психических расстройств (g = 0,377), алкоголизма (g = 0,554), черепно-мозговые травмы в анамнезе (g = 0,301), слабо и умеренно выраженные неспецифические изменения ЭЭГ органического характера, косвенно свидетельствующие о ранней органической патологии (g = 0,427), низкий образовательный уровень, как правило - неполное среднее образование (g = 0,363), воспитание в условиях гипоопеки, безнадзорности (g = 0,334), насилие над испытуемым в семье и вне семьи (g = 0,354), направленность криминальных действий против жизни и здоровья потерпевших (g = 0,384), аффектогенные мотивы правонарушения (g = 0,306) (Пережогин Л. О., 2001).

Практически все признаки, полученные в ходе исследования, где пациенты с верифицированным диссоциальным расстройством личности составляли меньшинство, могут быть распространены как на психопатических личностей в целом, так и на группу, составляющую диссоциальное расстройство, что еще раз подчеркивает его неспецифичность.

            Таким образом, во взглядах на диссоциальное расстройство личности с позиций DSM не может быть достигнуто ближайшее время какого-либо единства. С другой стороны, положение диссоциального расстройства в рамках МКБ-10 также двойственно: МКБ-10 рассматривает его наряду с многими другими формами психопатий, в результате чего оно, как правило, не диагностируется клиницистами, поскольку данная категория больных не обращается самостоятельно за психиатрической помощью. Исключение составляют дети и подростки, однако в России все еще остается сильным влияние представлений о том, что только у совершеннолетних могут диагностироваться расстройства личности.

            Критерии МКБ-10 носят иной, чем в DSM-IV, но все же чрезвычайно общий характер.

I. Для диссоциального расстройства должны выполняться общие указания, распространяющиеся на расстройства личности в целом. То есть, это одна из форм расстройств личности.

II. Обращают на себя внимание грубое несоответствие между поведением и господствующими социальными нормами, характеризующееся следующим:

• бессердечное равнодушие к чувствам других
• грубая и стойкая позиция безответственности и пренебрежения социальными правилами и обязанностями
• неспособность поддерживать взаимоотношения при отсутствии затруднений в их установлении
• крайне низкая толерантность к фрустрациям, а также низкий порог разряда агрессии, включая насилие
• неспособность испытывать чувство вины и извлекать пользу из жизненного опыта, особенно наказания
• выраженная склонность обвинять окружающих или выдвигать благовидные объяснения своему поведению, приводящему субъекта к конфликту с обществом

Таким образом, ведущими признаками диссоциальной личности являются: высокая агрессивность, обусловленная как внешними предпосылками, индивидуальный порог которых очень низок, что прямо указывает на снижение адаптационных возможностей, склонность к брутальному поведению, бесчувственность к окружающим в сочетании с повышенной самооценкой, эгоистичностью, отсутствие чувства вины и трудности в осознании общественных требований (при формальной сохранности интеллекта, т.н. «парциальная интеллектуальная недостаточность психопатов», Шостакович Б. В., 1971), внешнеобвиняющая позиция.

Вышеизложенные факты способствуют формированию двух позиций в плане диагностики диссоциального расстройства личности, каждая из которых, вероятно, не является оптимальной. С одной стороны, возможно расширительное толкование диагностических критериев, что неизбежно приведет к гипердиагностике за счет больных с алкоголизмом, истерическим и эмоционально-неустойчивым расстройствами личности, ряда здоровых подростков, лиц с органическим поражением головного мозга. С другой стороны, имеется реальная возможность избегать диагностирования диссоциального расстройства личности, относя его проявления к другим диагностическим рубрикам.