Введение.

 

Для отечественной юридической, социальной, педагогической и медицинской традиции «подростковый возраст» – понятие давно знакомое. Когда начинается любой диалог о проблемах 12-16 летних граждан, нет более надежного аргумента, чем списать все проблемы на тот самый «подростковый возраст». Юрист сталкивается то и дело с подростковой преступностью, педагог не знает, что же еще предпринять, чтобы обеспечить минимальное усвоение учебного материала, успеваемость и дисциплину, социальный работник разводит руками: растет беспризорность, врач затрудняется с диагнозом. Разумеется, во всем виноват тот самый «подростковый возраст»! То и дело можно услышать: «…а вот был помладше – совсем другое дело! Ничего, подрастет, исправится…» Выходит, что период с 12 до 16 надо просто прожить – затем все само собой встанет на свои места?

Выделение подросткового периода связано с тем, что у ребенка в современном обществе произошло существенное расхождение линий сомато-физического, полового и социального развития, поэтому еще Л. С. Выготский (1930) [17], а за ним - И. С. Кон (1979) [41], считали, что оценка обществом продолжительности подросткового периода и его особенностей существенно зависят от уровня развития общества. Если начало подросткового периода практически постоянно связывается с половым созреванием (первые непроизвольные семяизвержения у мальчиков и наступление менструаций у девочек),  то субъективная оценка  сроков его завершения существенно колеблется (от 15 до 20 лет) в зависимости от социального положения, длительности получения образования,  доминирующих жизненных ценностей. В связи с тем, что контроль родителей за развитием и жизнью детей продолжается часто и после достижения ими совершеннолетия, в целом период отрочества имеет тенденцию к увеличению (от 11 до 20 и более лет), что нашло свое отражение и в молодежной политике, и в законодательстве ряда стран, в том числе и России.

                 Социально-психологический подход к концепции подросткового возраста подчеркивает, что учет социальной ситуации развития подростка в наибольшей степени значим и для типологии возрастных потребностей, психологических феноменов этого периода, его стадий и границ.

                 Социальная ситуация развития в подростковом периоде характеризуется тем, что ведущая учебная деятельность предшествующего периода сменяется деятельностью, направленной на определение своего места в мире взрослых и в структуре общественных отношений, на свое социальное самоопределение. Поэтому это не ступень или «переход» на пути превращения ребенка во взрослого, а самостоятельный возрастной период,  имеющий свое глубокое содержание, личностный смысл и общественное значение (Ковалев В. В., 1979)[38].

                 Биологический смысл подросткового периода определяется как пубертатный период или период созревания. Фаза пубертатности обнаруживается не только в соматофизических и нейрондокринных изменениях, но и в особых психических сдвигах, которые могут предшествовать физическому созреванию и сохраняться определенное время после его завершения. Нижняя граница нормального начала физической  пубертатности  относится  к 11-12 годам, верхняя к 17 - 18 годам (Васильченко Г. С. с соавт., 1990, Стайн Д. М., Грембах М. М., 1998)[80, 85]. Традиционно (вслед за Ш. Бюлер) выделяют две главные фазы, которые называет пубертатной стадией (негативная фаза) и юностью (позитивная фаза).

                 Отдельные психические признаки начала пубертатного периода появляются, как правило, в возрасте 11-12 лет у девочек и 12-13 лет у  мальчиков. В большинстве исследований по психологии подростков подчеркиваются следующие признаки наступления переломного момента между детством и пубертатной стадией:

(1) наиболее ранние сдвиги относятся к настроению и эмоционально-личностной сфере. Настроение начинает отличаться повышенной лабильностью, постоянными переходами между веселостью и безрадостностью, унынием с чувством неудовлетворенности собой и окружающим миром;

(2) мир психических переживаний подростка становится пронизанным амбивалентностью и парадоксальностью: уверенность в себе сменяется робостью и застенчивостью, чрезмерная активность пассивностью, эгоизм чередуется с альтруистичностью, тяга к общению сменяется замкнутостью;

(3) подросток начинает проявлять повышенную чувствительность к критическим замечаниям сверстников и взрослых (не родителей), к тому, как на него смотрят, что о нем говорят; становится легко возбудимым, раздражительным и одновременно незащищенным, ранимым. Период наибольшей чувствительности индивидуален у каждого подростка. Чаще это период от 11 до 13 лет;

(4) наблюдается общее снижение работоспособности с чувством физического недомогания, которое может сопровождаться проявлениями вегето-сосудистой дистонии, функциональными нарушениями со стороны отдельных соматических систем - дыхания, пищеварения, кровообращения etc.

                 Существенные изменения происходят в сфере личностных интересов или доминант подростка. Ведущей становится «эгоцентрическая доминанта» по Л. С. Выготскому (1930)[17] - интерес подростка к своему физическому и психическому «Я», к происходящим в нем переменам. Существенно повышается внимание к телу, к отклонениям от представляемой нормы. В когнитивные представления о схеме тела включаются новые соматические изменения, ощущения, переживания, которые определяют меняющееся отношение окружающих (одобрение, отсутствие реакции, неприятие, насмешка). Поэтому процесс формирования новой идентичности обычно сопровождается переоценкой действительных или мнимых признаков отклонений (диспропорций  тела), субъективно значимыми комплексными, аффективно-личностными реакциями и определенной неустойчивостью самоидентичности.

            При ответе на вопрос: «Кто Я?» подросток активно отвергает свою принадлежность к детям, он начинает думать о себе и чувствовать себя как взрослый, стремится быть и считаться взрослым. Однако, это часто вызывает противодействие со стороны родителей, воспитателей, учителей, посторонних взрослых. Оно может быть явным,  резким, ироничным или не явным, но чаще при формальном признании такого права за подростком выражается стремление «отодвинуть во времени» признание «взрослости». Это вызывает трудности в отношениях: негативизм, упрямство, стремление доказать аутентичность своего «Я» через неожиданные поступки, потому что иначе его не услышат. Тем же объясняется и влечение к запрещенному, необычному, которое обладает для подростка особой притягательностью. С «эгоцентрической подростковой доминантой» может быть связана первичная мотивация алкоголизации и наркотизации, раннего начала половой жизни, бравада риском в поведении.

                 Вторая доминантная установка связана с тем, что семья и родители утрачивают свой авторитет. Требования родителей или их тревога больше не производят на подростка сдерживающего действия. Он больше не хочет, чтобы его направляли, становится «глух к голосу, призывающему к послушанию» (Ж. Ж. Руссо). Его поведение начинает определяться новым отношением: «Если родители не принимают меня таким, какой я есть, пусть остаются одни, без меня». Интересы, ценности родителей, их установки начинают восприниматься анахроничными, везде видится только отрицательное. В этот переломный в отношениях  момент большинство родителей склоны обвинять своих детей в эгоизме. Поэтому с доминантой отхода от семьи у подростка может быть связано острое переживание своего одиночества и отверженности в окружающей его жизни.

            Третья доминанта связана с поиском того, кто может понять - компании сверстников, с которыми можно разделить интересы, оценки, увлечения; поиском друга. Чаще подросток тянется к компании юношей старше себя, где стремится стать «своим», он испытывает потребность взрослеть среди них. Таким образом, выйдя из семьи и включившись в значимую для себя группу, которая в этот момент играет для него роль поддержки, он обретает самостоятельность. Однако это не полное описание потребности в человеке, разделяющем те же ценности и живущем по тем же законам. Психические сдвиги, которыми сопровождается половое созревание, несомненно, пробуждают потребность подростка в любви своих сверстников, делают его неудовлетворенным своим состоянием. По мнению Ш. Бюлер, психическая пубертатность характеризуется тем, что «Я» подростка должно раскрыться для встречи с «Ты». Это раскрытие может быть осуществлено как восприятие другого по принципу «дополнительности», значимого для своих пробуждающихся влечений, или как более высокая (романтическая) форма созвучия душ, основанная на совместном переживании, на общей оценке окружающего мира. Отчасти, подобного мнения придерживались некоторые представители новой психоаналитической школы (Берн Э., 1997, Лоуэн А., 1997) и Э. Эриксон (1996) [5, 50, 94].

            В последние годы резко возросла криминальная активность несовершеннолетних. Если исходить из концепции триады личность подростка – социальная ситуация – криминальная активность, становится предельно ясно, что понять и оценить, а следовательно – исправить ситуацию становится возможно только при правильной оценки социальных факторов. Как следствие, для верного понимания поведения несовершеннолетних необходимы адекватные методы исследования. Оптимальным набором методов обладает, на наш взгляд, социальная психиатрия детей и подростков.

Социальная психиатрия  детства  характеризуется следующими особенностями:

(1) за основу медико-социального подхода она берет ребенка в его социальной ситуации  развития. Социальная ситуация развития - это система отношений, в которую ребенок вступает, начиная с момента рождения. Она качественно меняется с переходом от одного возрастного этапа к каждому последующему периоду до совершеннолетия;

(2) в возрастном психическом развитии для социальной психиатрии детства определяющей является концепция личностного развития ребенка, которое на каждой стадии реализуется через свои ключевые психологические механизмы и переживания;

(3) наряду с клиническими симптомами нарушений возрастного психического развития и собственно психических расстройств, для нее существенными являются признаки психологических  кризисов - переломных точек на кривой детского развития,  которые отделяют один возраст от другого.

     Под этим углом зрения следует рассматривать ключевые понятия, которые использует социальная психиатрия детства. К таким ключевым понятиям относятся понятия «социализация» или усвоение ребенком правил, ролей, норм поведения, которые позволяют ему становиться членом общества,  занимать в нем свое место, и «социальная ситуация развития». Наиболее полно природу и роль социальной ситуации развития в становлении личности несовершеннолетнего определил Л. С. Выготский (1930)[17]. Он писал: «Ребенок есть часть социальной ситуации, отношение ребенка к среде и среды  к ребенку дается через переживание и деятельность самого ребенка; силы среды приобретают направляющее  значение  благодаря переживаниям ребенка».

            Таким образом, понимание общественных процессов, в которые волей-неволей оказываются вовлечены несовершеннолетние, возможно прежде через призму социальной ситуации, частью которой являются дети и подростки.

Для реализации такого подхода адекватным следует считать использование понятия о «группах риска» (Тростанецкая Г. Н., Шипицына Л. М., 1994)[88]. Это дети, у которых нарушения социализации  связаны  с негативным влиянием семьи, условий обучения, микросоциального окружения. Воздействие указанных факторов сопровождается у детей в этих группах отклонениями личностного развития, нарушениями социального функционирования, поведенческими и психическими расстройствами (Вострокнутов Н. В. с соавт., 2002)[12]. Социальная значимость проблемы определяет необходимость разработки критериев для выделения «групп риска», что особенно важно в тех случаях, когда психическая и средовая дезадаптация протекают с криминальной активностью и сопутствующей психической патологией.

К детям группы риска социальной дезадаптации следует относить:

(1) детей, лишенных родительского попечения (сироты); 

(2) детей с криминальной активностью, не достигших возраста уголовной ответственности (16-14 лет);

(3) детей и подростков, находящихся в специальных воспитательных и исправительных учреждениях вследствие антисоциального поведения (специальные школы, ПТУ, воспитательные колонии). 

Эти группы детей «социального риска» существенно различаются характером десоциализации.  В каждой из групп детей прямые и косвенные десоциализирующие воздействия могут быть связаны с семейной депривацией, острым или хроническим психосоциальным дистрессом, асоциальным влиянием неформальных подростковых групп.

Социально-психиатрические исследования показывают, что нарушения социализации у детей «групп риска» сопровождаются психическими расстройствами широкого спектра:

(1) задержкой  эмоционального и личностного развития с симптомами личностного и психического регресса;

(2) аффективными, психосоматическими нарушениями и психогенными личностными реакциями;

(3) стойкими аномально-личностными развитиями и состояниями. Отдельные варианты нарушений, реализующиеся через асоциальную  личностную деформацию, имеют ведущее значение в делинквентности и криминальной активности; другие типы расстройств выступают как фактор «патологической почвы».

Следовательно, разработка проблем оказания социально-психиатрической помощи несовершеннолетним с нарушениями развития и поведения является социально    значимой в связи с широкой распространенностью явлений семейной, школьной и социальной дезадаптации в детско-подростковой среде, а также тяжестью ее последствий в виде безнадзорности и повышенной криминальной активности детей и подростков.

            В рамках настоящей работы мы ставим перед собой следующие задачи:

(1) оценить социальную ситуацию несовершеннолетних правонарушителей, выявить роль и удельный вес семейной депривации, ближайшего социального окружения в генезе криминальной активности;

(2) оценить влияние возрастного и нозологического факторов на характер криминальной активности несовершеннолетних;

(3) обозначить основные направления реабилитации несовершеннолетних правонарушителей, оптимизировать подходы к реабилитации в зависимости от характера психических расстройств, личностных особенностей, социального статуса подростков. Решая данные задачи, мы будем опираться на имеющиеся в нашем распоряжении литературные данные и результаты собственных исследований.

Настоящее исследование было проведено на основании сравнения данных 116 учащихся средних школ г. Москвы и ближайшего Подмосковья, психически здоровых, не совершавших противоправных деяний, подпадающих под признаки состава преступлений, перечисленных в Особенной части действующего УК РФ с показателями 331 несовершеннолетних правонарушителей, из которых 101 являлись воспитанниками Центра временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей ГУВД г. Москвы (далее – ЦВИНП ГУВД г. Москвы), 53 – воспитанниками специальной школы для несовершеннолетних правонарушителей г. Анны Воронежской области, 71 – участники программы «Педагог на допросе несовершеннолетнего» региональной общественной благотворительной организации «Комитет за гражданские права», 106 – несовершеннолетние правонарушители, осмотренные в рамках экспериментальной программы пробации региональной общественной благотворительной организации «Комитет за гражданские права».

В соответствие с психическим состоянием данный контингент был разделен на 5 групп. Самую многочисленную первую группу (далее – группа 1) составили 114 несовершеннолетних, обнаруживших признаки расстройств поведения и формирующихся расстройств личности (F 60 – F 61 по МКБ-10). Во вторую группу (далее – группа 2) вошли 47 детей с признаками умственной отсталости легкой степени выраженности, укладывающиеся в основном в диагностические рубрики F 70.0, F 70.1, F 70.8 по МКБ-10. В третью группу (далее – группа 3) были включены 97 правонарушителей с признаками органического поражения головного мозга различного генеза (раннего, травматического, интоксикационного). В четвертую группу (далее – группа 4) были объединены 73 психически здоровых несовершеннолетних правонарушителя. Группа 5 – контрольная (подростки психически здоровы и не совершали правонарушений, преследуемых в рамках уголовного законодательства) (см. таблицу 1).

Анализ 447 случаев (все личные наблюдения), возраст несовершеннолетних правонарушителей от 8 до 14 лет, был проведен по 450 признакам, включенным в следующие блоки: персонографический, криминологический, патопсихологический, волевых расстройств, психопатологический, воспитания.

Основным методом исследования был клинико-психопатологический. Оценивался анамнез, изучалась динамика состояния несовершеннолетних, анализировалось актуальное состояние, предшествующее правонарушению, в момент правонарушения, и в период проведения интервью. Сопоставлялись личностные особенности несовершеннолетнего с деталями криминального эпизода, учитывались типы реагирования в субъективно эмоционально значимых ситуациях.

Таблица 1. Контингент обследованных подростков по группам.

 

	Спецшкола	ЦВИНП	Пробация	Педагог на допросе	Контроль
Группа 1 (114 чел.)	19	47	38	10	-
Группа 2 (47 чел.)	6	10	17	14	-
Группа 3 (97 чел.)	13	25	34	25	-
Группа 4 (73 чел.)	15	19	17	22	-
Группа 5 (116 чел.)	-	-	-	-	116
Всего (447 чел.)	53	101	106	71	116

 

Использовались также данные экспериментально-психологического метода. Учитывались данные методик, направленных на исследование памяти (запоминание 10 слов, опосредованное запоминание), мышления (сюжетные картины, классификация, исключение, сравнение понятий, понимание переносного смысла пословиц, пиктограммы), интеллекта (метод Векслера), личностных особенностей (MMPI, уровень притязаний, шкала Спилберга, ТАТ, методы Розенцвейга, Лири, Люшера и др.), агрессивности (шкала Басса-Дарки). Использовались данные Л. Н. Собчик (1990, 1997) [83, 84], А. Н. Беседина с соавт. (1996) [6].

Для исследования волевых расстройств была использована «Нормированная шкала диагностики волевых расстройств» (Шостакович Б. В., Горинов В. В., Пережогин Л. О., 2000) [90], вопросник которой был адаптирован для работы с несовершеннолетними. Весь спектр волевых расстройств был разделен на 7 категорий в соответствии с типологией, предложенной В. А. Иванниковым (1998) [33]. В раздел волевых действий вошли нарушения действий, направленных на удовлетворение потребности в будущем, на создание объективных ценностей, удовлетворяющих потребности общества и отдельных людей, удовлетворение требований ближайшего окружения и выполнение моральных норм (по С. Л. Рубинштейну, 1946) [73]. В раздел преодоления препятствий было включено преодоление физических преград, сложности действия, новизны обстановки, внутренних состояний (усталость, болезнь), конкурирующих мотивов и целей, выполнение социально заданных действий на пути к цели. К группе феноменов преодоления конфликта отнесены выбор между несовместимыми действиями, между целями, личными и социальными мотивами, желанием достижения цели и ее последствиями. К категории преднамеренной регуляции были отнесены регуляция параметров действия (темпа, скорости, силы, длительности), торможение неадекватных процессов, прежде всего - эмоциональных, организация психических процессов в соответствии с ходом деятельности, способность противостоять рефлекторным действиям (например, отведению руки от горячего предмета) (по Калину В. К., 1983) [34]. В категорию автоматизмов и навязчивостей вошли такие феномены, как навязчивые мысли и действия (без отчуждения и чуждые), выработка автоматизмов с потерей над ними волевого контроля (по L. Fields, 1996) [97]. В категорию мотивов и влечений были включены переживание влечений и побуждений, их осознание (по L. Fields, 1996) [97], субъективное восприятие свободы волевого акта (по К. Ясперсу, 1913) [95]. Последнюю категорию составили прогностические функции. Для удобства заполнения шкалы и расчета нормированных показателей был создан вопросник, включавший 75 вопросов по 7 вышеперечисленным категориям. Ответы на вопросы анкеты фиксировались в процессе беседы с несовершеннолетним. Подростки, составившие контрольную группу, заполняли анкеты самостоятельно под контролем экспериментатора. Вычисленные по анкете нормированные показатели по категориям заносились в базу данных и подвергались статистической обработке стандартным набором методик.

Статистическая обработка материала осуществлялась в два этапа. На первом этапе осуществлялся сбор информации, ее кодирование, составлялась база данных. На втором этапе проводилась статистическая обработка данных с использованием батареи стандартных статистических методик в соответствии с ГОСТ 11.004-74 и ГОСТ 11.006-74 [65, 66].

            В последующих главах мы последовательно рассмотрим криминологические и психологические особенности несовершеннолетних правонарушителей, проведем нозологическую оценку, уточним роль возрастного фактора и семейного статуса в генезе противоправного поведения подростков, обозначим главные направления в судебно-психиатрической оценке и реабилитации и психотерапевтической коррекции несовершеннолетних с делинквентным поведением.